Ресторатор Гаяне Бреиова рассказала Resto.ru об отношениях с армянской диаспорой, своему пути к счастью и особенностях женского стиля бизнеса.

У вас очень звучное и красивое имя. Расскажете немного о нем?

Гаяне – имя для Армении традиционное. И в то же время святое. Так звали настоятельницу раннехристианского монастыря, армянскую мученицу, которая погибла за свою веру. В Армении, рядом с монастырем Эчмиадзин, есть церковь Гаяне, 7 века. Потрясающая, я ее очень люблю. И имя мне очень нравится, я ощущаю себя Гаяне на сто процентов.

Вы верите, что имя – это программа, которая накладывает отпечаток на будущее человека?

В большей степени будущее определяют родители. И я благодарна своим, что они именно запрограммировали меня на радость, счастье и успех.

Имеете в виду гены?

Нет, при любых генах очень важно иметь рядом человека, который с детства формирует правильный взгляд на вещи, и в первую очередь прививает мысль о любви к себе. Этого нам сейчас особенно не хватает, и все психологи об этом твердят. Но даже в Библии написано: возлюби ближнего, как самого себя. Так что именно с себя должно начинаться это чувство.

Вы всегда так думали?

Раньше мне казалось, что у всех в семье так же, как у меня. А сейчас я знаю жизнь других, и понимаю, что мой настрой, мое позитивное мышление – заслуга родителей. Я принимала себя всегда, всегда была в себя влюблена, в любых ситуациях во мне жила четкая уверенность в том, что все будет хорошо. И даже когда я начинаю сомневаться – тут же возникает внутренний «приказ»: отбрось сомнения, ведь ты точно родилась для того, чтобы быть счастливой.

Счастье – это действительно тот ориентир, который нужен людям?

Да. Только не нужно его понимать как цель или как результат. Счастье – это состояние. С возрастом человек понимает, что его нужно отделять от состояний радости и удовольствия. Их я получаю от внешних вещей – от еды, секса, от общения с детьми, родственниками… Или от солнца, моря... А счастье зависит только от нас. За счастьем я никуда не иду, оно со мной родилось и вместе со мной умрет. И даже когда мне не очень хорошо, но я понимаю свой стержень, свою принадлежности к этому миру, я испытываю счастье.

В одном интервью вы нарисовали картину, как молодая девушка приходит на собеседование в крутой ресторан и сходу получает там место официанта. Вы выбирали себе образ?

Мне казалось, что я должна быть на каблуках, в короткой юбке, с хорошим make up. Но главное – с естественной улыбкой, открытым сердцем и с той харизмой, которой я обладаю от природы. Я искренне хотела показать, что я готова, я горю, я прямо сейчас пойду в зал обволакивать гостей неимоверной любовью и теплом. Я же из Еревана, у нас 360 дней в году светит солнце, даже когда лежит снег. Этот мой образ был совершенно естественным, хотя, сказать по правде, добропорядочная армянская девушка должна была все-таки скромнее одеться.

Лет до сорока хочется быть в каком-то образе, чтобы контролировать то, как нас воспринимают и что о нас думают другие. Но с возрастом, на новом этапе духовного развития, человек может уже не думать о таких вещах. Ты можешь давать то состояние, которое хочешь, не завися от мнения окружающих. Ты начинаешь смелее говорить то, что думаешь. Конечно, по-прежнему хочется нравиться. Но это не так довлеет, как раньше. Сейчас я не выбираю себе образ. Просто так получается, что я очень разная. Например, у меня очень большой запас жесткости, иначе невозможно делать бизнес и управлять людьми. А вот дочки могут со мной сделать все, что захотят.

Как вы их воспитываете?

Они выросли очень счастливыми, успешными и очень воспитанными. Я за них всегда была спокойна. Армянские мамы обычно немного собственницы, стремятся регулировать жизнь своих детей. Я же четко поняла, что дети – гости в моей жизни. И нужно поступать с ними так, как принято в армянских традициях в отношении гостей: накормить, напоить, обласкать и – отпустить.

Я дала им ровно столько же любви, сколько мне дала моя мама. На этом выстроены наши отношения. Я всегда рядом и, что бы ни случилось, всегда на их стороне. Старшая дочь живет в Брюсселе. И когда я недавно узнала, что ей плохо, что у нее неприятности в личной жизни – через четыре часа я уже была с ней. Я не задавала никаких вопросов – просто была рядом. Так же вела себя моя мама, когда я в девятнадцать лет осталась одна с полуторагодовалым ребенком. Я побоялась возвращаться к родственникам в Армению и решила жить в Москве. Мама, ни слова не говоря, оставила свою работу, взяла моего брата и переехала сюда.

А что для вас норма в отношениях с мужчиной?

Мне нравится состояние подчинения, в хорошем смысле слова. Так у нас принято, хотя наша женщина имеет зачастую даже больший вес в семье, чем европейская. В своей книге я рассказывала, как кавказские, в частности армянские, женщины без войны добиваются абсолютно всего – говоря «вполголоса». Этим качеством я вполне обладаю. И еще я очень люблю быть с мужчиной нежной. Встретить его в дверях, подать ему тапки, полотенце в ванной и так далее – это абсолютно нормальное для меня состояние, мне это нравится. И в периоды, когда я люблю мужчину, я именно так себя веду.

Вам пришлось находить какой-то отдельный образ для телевидения?

Нет. Я там абсолютно естественна. Я ведь много лет занималась в танцевальной и театральной школах, я безумно люблю камеру, очень люблю сниматься. Только из-за моего первого супруга я не смогла поступить в театральный вуз, он мне это запретил. Я ни разу не спрашивала у операторов, как я выгляжу. Потом с удивлением узнала, что должна быть какая-то «моя» сторона лица для съемки.

Я ни разу не пользовалась гримом, никогда ни к чему не готовилась. И меня любят снимать, потому что я в кадре спонтанна и органична. А если тема касается кухни – тем более, ведь это самая большая страсть в моей жизни. Я очень люблю участвовать в документальном кино и в телепрограммах, где меня бросают в среду и я начинаю действовать. Мне от природы дано чувствовать людей, я интуитивно понимаю, как сделать так, чтобы мой собеседник раскрылся и чтобы через пять минут я узнала всё о его жизни.

Вы работали шеф-поваром?

Нет. Я готовила с десяти лет. Из всех моих сестер я делала это больше всех. Они целыми днями зубрили уроки, читали книжки, а я им говорила: как вас вообще замуж возьмут? К двенадцати годам я практически все уже умела. В ресторанном бизнесе я шла по линии – бар, официант, менеджер, управляющий. Но я всегда старалась больше времени проводить на кухне, старалась помочь поварам. Плюс я много обучалась у шефов, брала специальные уроки. Понравилась мне, например, индийская кухня, и трое шефов стали меня обучать.

Зачем?

Мне просто нравилось. К тому же кухня – основа основ в ресторанном бизнесе: человек голосует желудком. И с шефами иногда нужно говорить жестко и профессионально. Как менеджер я могла сказать: я не выдам это блюдо, потому что оно неправильно приготовлено, – я понимала, о чем говорю. В 2001 году я стала совладельцем бизнеса, мне уже не нужно было быть управленцем – и я вообще перестала отходить от шефов, готовила, училась у них. В 2004 году, в середине октября, я открыла «На лестнице» и два месяца выстраивала там систему контроля качества. Но команда поваров была этим очень недовольна, и в один день они все от меня ушли. 15 декабря, очень много заказов, банкетов перед Новым годом, ситуация критическая. И я встала на кухню как шеф. После этого случая я поняла, что в ресторанном бизнесе нет ни одной позиции, с которой я не справлюсь, мне уже ничего не было страшно. Конечно, все разрешилось благополучно, и через неделю у меня уже был шеф, но я стояла с ним рядом, и мы готовили вместе.

Армянская диаспора считается одной из самых мощных в мире, армяне всегда стараются поддерживать друг друга. У вас с диаспорой какие отношения?

Я прежде всего очень патриотичный человек. Причем я абсолютно убеждена, что только человек, уважающий свою культуру, способен понять и принять чужую. При любой возможности – на телевидении, в интервью, в своих проектах – я стараюсь показать армян, армянское с лучшей стороны. Я делаю это с огромной радостью и открытым сердцем. И, конечно же, другие армяне это чувствуют и тоже меня любят. Безусловно, этот момент положительно сказался на бизнесе. Диаспора меня знает, принимает, любит и ходит в мои проекты.

А на подборе персонала ваша любовь к армянскому как-то сказывается?

Зависит от проекта. В Gayane's с первого дня у меня полный стаф поваров – армяне. Но здесь у нас национальный проект, и вкусовые привычки не должны подвергаться адаптации. Такую же кухню вы попробуете в Ереване, и в Москве таких мест больше нет. А что касается официантов и менеджеров, здесь у нас можно встретить представителей любых национальностей. Кстати, официантами я вначале не хотела делать армян, поскольку всегда считала, что они не годятся для сферы обслуживания. Мы не созданы, чтобы работать в управлении, мы должны управлять, в этом наша суть. Говорят, что у нас живет три миллиона наполеонов. Однако абсолютно случайно я набрала очень ярких, интеллигентных, классных официантов-армян. И, кстати, хостес тоже, просто потрясающе красивые личности. Что касается «Панаехали» – там дагестанец, чеченец, осетин, русские, украинцы, белорусы, но ни одного армянина. Я беру ребят, которые мне нравятся своей энергетикой и профессионализмом. Главное для меня – убедиться, что человек готов стать моим единомышленником.

В «Панаехали» есть какой-то идейный мессадж?

Безусловно. На этом месте с 2004 года у меня работал ресторан «На лестнице». Очень модный и успешный, он состоялся крайне точно во времени. Это был такой диджей-бар с очень вкусной едой. Я там сама выступала как танцор, тусила, стояла за баром. Все это длилось десять лет. И вот в какой-то момент меня накрыла мысль, что я хочу сидеть в спокойной обстановке с приглушенной музыкой, с подругами, за бокалом вина, спокойно разговаривать. И тут же я осознала, что пора переходить на другой уровень. Думаю, в этом как раз особенность женского стиля бизнеса.

В моем заведении в первую очередь должно быть комфортно мне самой. Чтобы дело было успешным, я должна любить это место. И как только я стала испытывать к нему меньше чувств, я приняла решение его закрыть. Правда динамика жизненного цикла самого заведения подсказывала то же. «Панаехали» я открыла три года назад. В названии – ироничное отношение прежде всего к себе. Да, я «панаехала», но посмотрите, какая я крутая, как я люблю Москву, как я созидаю и работаю для этого города и радуюсь тому, что мы держимся и развиваем свое дело. Безусловно, я хотела передать юмор, но не меньше – идею счастья и радости. «Любите нас! Мы классные, потому что МЫ делаем этот город!» Были разные оценки этой идеи, но я не побоялась реализовать ее в таком формате, и он получился.

Какие места вы любите в Москве?

Моя Москва – в пределах Садового кольца. Из 22 двух лет жизни в столице я 21 год живу в центре. Я его обожаю и никуда из него не вылезаю. Мне важен темп, я не могу долго стоять в пробке, поэтому далеко не езжу. Если у меня встреча, я пять минут готовлюсь, и через семь минут – уже на работе. Вот это для меня норма. Все деловые встречи я провожу у себя, и не знаю, как меня нужно воодушевить, чтобы я выехала за это пространство.

Лес?

Он мне не нужен. Вначале я очень этого стеснялась. Но потом решила, что это мой осознанный выбор. Я могу жить в любой европейской стране, у меня есть вид на жительство, но мне нравится Москва. И в первую очередь тем, что она не останавливается 24 часа.

Топографические предпочтения понятны, а тематические?

Мне нравится возможность спокойного общения с людьми. Качественное вино, а лучше даже армянский коньяк (смеется. – Прим. ред.). Меня вдохновляют креативные, яркие, уверенные в себе люди, которые бросают вызов в первую очередь себе. В любой области. Если человек любит жизнь, любит то, чем он занимается, он мне интересен.

Любите кино?

Вы сейчас будете смеяться. Я очень люблю чешское кино, может быть потому, что знаю чешский язык. Но я бы, правда, за каждый второй фильм давала «Оскар». Мне нравится их ирония, здоровый цинизм. Они все немного швейки. На самом деле я очень люблю кино и много его смотрю. Театр мне не так близок, сейчас он кажется мне слишком наигранным. И конечно, я люблю танец, в особенности contemporary. Этот стиль – воплощение сегодняшней динамики, здоровая агрессия, вызов. Этим танцем профессионально занимается моя дочь, она уже делает свои постановки. Ей 23, она живет в Брюсселе. Все-таки уровень этого искусства сейчас в Западной Европе выше. Что касается книг, то их выбор всегда зависит от моего внутреннего состояния. Бывают периоды, когда я стремлюсь развивать себя духовно, бывает – очень хочется заняться психологией. Люди мне очень интересны, и если есть возможность копнуть в психологию чуть глубже, я это делаю.

Возвращаясь к важной для любой женщины теме. Сейчас вы – любите?

Да, я люблю. Я в хорошем состоянии (смеется. – Прим. ред.). И от этого хорошо всем – и детям, и мужчине, и мне. И, кстати, моим сотрудникам тоже.